amak2508Чтение романа далось с большим трудом. И не потому, что он уж очень плох — приключения там самые что ни на есть обыкновенные, стандартные, сто раз в разных книгах использованные. Правда, коктейль из наших сегодняшних реалий и мира меча и магии удался Еськову, честно говоря, действительно не очень.
Просто неприятно было видеть, как по волшебной сказке прошлись грязными сапогами. Я отнюдь не отношу себя к ортодоксальным толкиенистам, но мир Средиземья мне симпатичен и когда кто-то пишет, что Арагорн негодяй, убийца и самозванец, а Гэндальф — параноик и обманщик, душа и сердце этого принимать не хотят. Впрочем, возможно я просто несовременен....
Вообще, во всем этом «использовании» авторами популярных литературных миров, созданных другими писателями, есть один любопытный момент. Как правило, чужие миры используют или люди с детства очарованные каким-то известным произведением и мечтающие как-то дополнить, расширить написанное. Эта категория на изменение философии произведения никогда не пойдет — слишком уж они уважают созданный мэтром мир. Написать продолжение, сделать книгу из какой-нибудь боковой ветви повествования — вот это их. Яркий пример этому — Ольга Чигринская (Брилева) со своим романом «По ту сторону рассвета», где отношение к первоисточнику просто идеальное.
Второй вариант, при котором авторы обращаются к известным мирам чужих авторов — коммерческое использование брэнда. В этом случае предполагается, что читатель купит книгу не из-за того, что это любимый автор, и не из-за эффектной аннотации, а из-за того, что действие в ней происходит в уже знакомом и любимом мире. Вот в этом случае (а это именно наш случай) автор, не связанный ни любовью, ни уважением к используемому литературному миру, способен изуродовать его самым жесточайшим образом, абсолютно не переживая по этому поводу ни душой, ни разумом.
gooodvinВеликолепный шпионский роман с научно-экономическим пересмотром событий в Средиземье. Симпатичные герои и обаятельные злодеи. Читать в обязательном порядке как толкинолюбам, так и толкинофобам.
Вторичности, характерной для такого рода произведений, не чувствуется абсолютно. Арда воистину вывернута наизнанку. Общественно-политический подтекст присутствует (вплоть до Мавзолея), но где-то на третьем плане и не слишком бросается в глаза.
Концовка (да и в принципе вся IV часть) по уровню заметно уступает остальным эпизодам произведения. Больше всего понравился «Умбарский гамбит», несмотря на трагичный конец.
ЦукатоманНе являюсь особым поклонником Толкина, и уж тем более не читаю фанфиков по нему. Для Еськова решил сделать исключение: столько хвалебных отзывов, да и автор — учёный...
Оказывается, учёный вполне себе может быть гопником в душе. Еськов откровенно об этом заявляет: «Не пишу романы, а тискаю рОманы: нравится — слушай, нет — отвали от шконки и гундось». И этот же самый персонаж имеет наглость причислять себя к «научным сотрудникам младшего возраста», поклонникам Стругацких. Шизофрения, однако...
Стоп. Не об авторе речь, а о произведении. Да, гопнический язык шокирует и диссонирует с интересными попытками описать технику и экономику Средиземья. Да, это не фентези и не научная
фантастика, а шпионский
боевик, причем затянутый и скучный (да-да, то самое тискАние рОмана, чтоб подольше да позаковыристей). Да, автор впадает в тот же грех «черно-белого» мира, в котором небезосновательно обвиняет Толкина.
Но при чтении меня не отпускала мысль, что авторским пером в 1998 г. двигала лишь одна «могучая, всепобеждающая» сила: ресентимент, особая «мораль» проигравших. Прямые парралели: коварный и безнравственный эльфийский Запад победил Мордор-СССР и пишет теперь свою историю. Проклятые колдуны-гринписовцы (с Гэндальфом во главе) подло разрушили Барад-Дур — «город химиков, энергетиков, строителей«! И настойчиво, неумолимо протаскивается столь популярная нынче идея «морального релятивизма»: правды-де не существует, все зависит от того, кто источник информации. Если «наши» вещают — значит, априори правду говорят, если «не наши» — врут, гады, по определению! Эта отличительная черта тоталитарного мышления была подмечена ещё Оруэллом: «Всякий значительный поворот в политике сопровождается соответствующим изменением в учении и переоценками видных исторических деятелей. Такое случается повсюду, но в обществе, где на каждом данном этапе разрешено только одно-единственное мнение, это почти неизбежно оборачивается прямой фальсификацией. Тоталитаризм на практике требует непрерывного переписывания прошлого и в конечном счете, вероятно, потребует отказа от веры в самую возможность существования объективной истины. Наши собственные сторонники тоталитаризма склонны, как правило, доказывать, что раз уж абсолютная истина недостижима, то большой обман ничуть не хуже малого»(«Подавление литературы»).
Легко сказать, что книга пропитана дешёвым цинизмом, но, увы, как показало время, это вполне серьезный манифест «мордорской» (точнее, готтентотской) морали, которая приносит и ещё принесет много бед реальным, а не придуманным людям.
